– Ты чего молчишь? – вновь подтолкнул мальчишку банги.

– Я пойду на косогор, – очнулся Дан. – А ты присматривай за Хейграстом.

– А ты уверен, что твоя собачка меня не съест? – крикнул вслед ему Баюл.

Лукус появился под вечер. Он передал измученную лошадь Баюлу, подошел к нари, потрогал лоб, шею.

– Ну ты как, зеленокожий?

– Отлично, – еле выговорил Хейграст. – Дан и Баюл ухаживают за мной, как за капризным цветком. Какие новости?

– Есть и новости, – кивнул белу, – но сначала съешь это.

Лукус высыпал на ладонь нари горсть красных ягод.

– В прошлый раз ты сжег мне глотку, – попытался пошутить Хейграст. – Вероятно, теперь у меня вырастут рога.

– Да, демона нам не хватает, точно, – скривил губы Лукус.

– Кисленькие, – улыбнулся Хейграст. – Кстати, кто тебе сказал, что у демонов бывают рога? Ты их видел? Вот у Саша рогов не было. Слушай, глаза слипаются! Как называются эти ягоды?

– Бусы болотной ведьмы, – ответил Лукус.

– Так ты добрался до южной топи, белу? Ты…

– Что с ним? – спросил Дан.

– Он уснул, – ответил Лукус. – Теперь остается только молиться Элу.

– Что это за средство? Помнишь, ты давал Сашу отвар корня синего ручейника?

– Хейграсту он тоже не помешал бы, – кивнул Лукус. – Но у меня его больше нет. А до Вечного леса далеко. Да и там не так легко отыскать корень. Ведь я могу бродить только у кромки леса, войти туда нельзя.

– Кто-то не пускает? – не понял Дан.

– Вот именно, что кто-то, – усмехнулся белу. – Ничего. Это лекарство не менее действенное, пусть и очень опасное.

– Опасное? – удивился мальчишка.

– Очень, – кивнул Лукус. – И чем элбан сильнее болен, тем оно опаснее. Эти ягоды очень редки. Я прыгал как кесс-кар с кочки на кочку, чтобы собрать маленькую горстку, но здоровый элбан, съев эти ягоды, ничего не почувствует. Разве только свежесть в голове появится. Они опасны для тех, кто на грани смерти, хотя порой только эти ягоды и могут спасти умирающего.

– Не понимаю, – мотнул головой Дан.

– Корень синего ручейника дает силы, восполняет их, поддерживает, – объяснил Лукус. – А ягоды, которые васты называют «бусы болотной ведьмы», забирают силы. Но забирают их не просто так. Они заставляют каждую частичку твоего тела трудиться. Представь, что ты сам крепость. Так вот эти ягоды ставят на ее защиту все население, включая грудных младенцев. Нет непобедимых крепостей, но если падет такая, значит, в ней погибли все до последнего защитника. Если смерти в теле нари больше, чем жизни, ягоды вычерпают его до дна, и он не проснется. А если проснется, то проснется здоровым, пусть и вымотанным до предела. Жаль только руку. Не скоро она сможет сравняться с правой.

– А что ты говорил о новостях? – спросил Дан.

– О новостях? – сдвинул брови Лукус. – Милха я встретил. Помнишь сына аптекаря Кэнсона? Этот болван согласился служить серым. Не мне его судить, тем более что он сбежал при первой возможности. Антраст рассылает по равнине отряды, которые обязаны переписывать жителей деревень и принимать их под его начало.

– Тех, кого они не успели убить? – спросил Дан.

– Милх сказал, что убийцы убрались с равнины, – сказал Лукус. – Правда, я не понимаю тогда, чьи это трупы лежат на дороге. Не меньше двух дюжин архов сейчас содержат в северной цитадели. Милх плакал, что из-за его бегства может пострадать отец. Брел куда глаза глядят. Стоило немалых трудов объяснить, что, если двигаться на восход, он рано или поздно попадет в Сварию.

– Что… в Эйд-Мере?

– Кое-что удалось узнать и новое, – кивнул Лукус. – В городе погибло не менее варма защитников. Среди известных тебе Бал, Вадлин.

– Вадлин! – воскликнул Дан.

– И он тоже. – Белу опустил глаза. – Среди стражи оказались предатели. Валгас обо всем позаботился. Устроил своих людей стражниками. Они открыли ворота северной цитадели сразу после звука рога. Мы в ущелье мастерили носилки для Саша, а северную цитадель захватывали храмовники. Бродус и Чаргос вместе с дюжиной стражников успели закрыться во внутренней крепости. Что такое дюжина защитников для крепости? Они бы не сдали ее, но серые готовились загодя. Предусмотрели все. Привели плененного Огана и членов семей стражников. Бургомистр крикнул Бродусу, чтобы тот не открывал ворота. Тогда Огану отрубили голову. Построили женщин и детей. Сказали, что будут убивать по одному. И тогда ворота открылись. Но никого из защитников в крепости серые не нашли. Они ушли через скалы.

– Их отпустили?

– Кого? – не понял Лукус.

– Семьи стражников.

– Не знаю, – помрачнел белу. – Иногда у Милха словно отнимался язык. Единственное, что я понял, – в храме достаточно узников. Оказывается, они были еще до того рокового дня. Теперь их стало еще больше!

– Что с ними будет?

– Я не жил при власти Ордена Серого Пламени! – воскликнул Лукус. – Не знаю! Может быть, им только отрежут уши, но не убьют… Тебя устроил бы такой вариант?

– Что с тобой? – спросил Дан.

– Ничего, – глухо бросил Лукус. – В Эйд-Мере происходят страшные вещи. Отряды серых ходят по домам и изымают все оружие, даже ножи. Что уж говорить о золоте и серебре. Насилуют женщин. Убивают каждого, кто пытается вступиться за честь своей семьи. Что они там творят, если даже болван Милх ужаснулся происходящему! Кроме всего прочего, Валгас приказал уничтожить всех элбанов, кроме нари и людей. Уничтожить всех колдунов и знахарей. И делается это все на площади, куда насильно сгоняются толпы зрителей. Любого элбана, который во время казни остается дома, могут убить. Милх сказал, что Валгас собирается освободить город для пришельцев. Как мне хотелось распороть ему живот еще тогда, когда он стоял возле Огана у южной стены! Он ничего не забыл! Валгас готовился к власти! В первый же день постарался уничтожить всех, кто показался ему опасным, – Бала, Вадлина, Вика Скиндла, многих других.

– Ему это удалось? – негромко спросил Дан, оглянувшись на Баюла, который вернулся к костру и, замерев, тоже слушал Лукуса.

– Город у его ног, – прошептал белу. – Что может сделать отдельный элбан, закрывшись в своем доме? Правда, когда штурмовали дом Вика, башня просто рассыпалась, превратившись в гору камня, похоронив под собой дюжину особо ретивых негодяев. Может быть, и Вика с его семьей. К полудню добрались и до дома Хейграста. Вадлин с дочерью был там. Старый воин, вероятно, почувствовал неладное. Он отправил Смеглу с детьми в пещеру, а сам встретил серых в лавке. Милх все видел своими глазами. Сказал, что серые сражаются как демоны. Вадлину раскроили голову топором. Потом ринулись искать остальных. Все, что Милх рассказал дальше, не укладывается у меня в голове. Он сказал, что пока Смегла выводила детей, на узкой лестнице серых удерживала Райба. Девчонка успела зарядить самострелы Хейграста, которые пробивают самую крепкую броню, и одного за другим уложила троих серых. Это привело их в бешенство. С трудом вытащив трупы, они увидели, что Райба скрылась, и бросились наверх, тут же потеряв еще одного от настороженного самострела. Что было с теми, кто прорвался дальше, – неизвестно. Сработала ловушка, и камнепад уничтожил тропу.

– Но ведь Райба и дети нари живы! – с надеждой воскликнул Дан.

– Милх этого не знает, – покачал головой Лукус.

– Белу, – подал голос Баюл, – а если бы ты знал, что этот самый Милх все-таки успел кого-то убить, ты бы тоже отправил его в Сварию?

– Судя по тому, как дрожали его руки, он успел, – прошептал Лукус. – Мне очень хотелось его убить. Я едва сдержался. Пусть с ним разбираются беженцы за оборонной стеной, если он до нее доберется. Думаю, они запомнили, кто вышвыривал их из шатров.